Долгосрочные инвестиции: почему медь – это новая нефть
12 мая 2021 г.
Пол Миклашевич
Директор по управлению активами клиентов BlueOrange
На ближайшие семь лет Европейский союз заложил в бюджет 1,8 трлн евро, которые должны пойти на восстановление Европы после пандемии COVID-19 и быть направлены на решение задач, связанных с экологией, дигитализацией и устойчивым развитием. Эта феноменальная сумма выше нынешнего ВВП Латвии в 60 раз, и большая ее часть – около триллиона евро – пойдет на реализацию идей Евросоюза о «сплоченности, устойчивости и ценностях».
Что это значит? В соответствии с механизмом восстановления и повышения устойчивости (Фонд RRF) для получения доступа к этому финансированию страны-члены ЕС обязаны направить не менее 37% на климатические инвестиции и реформы, и еще как минимум 20% – на содействие внедрению цифровых технологий.
Опрометчиво было бы полагать, что борьба с изменением климата и продвижение цифровых технологий относятся к разряду похвальных политических инициатив. Это, как оказалось, ценности. Читая новости мировых финансовых рынков и комментарии центральных банков, очень важно понимать семантику, особенно, когда речь идет о планах финансирования и экономическом потенциале центральных банков. Политические инициативы – это желаемый курс событий, в то время как ценности требуют обязательного выполнения.
Европа озвучивает свои намерения и полна решимости воплотить их в жизнь. Любые другие цели, по-видимому, были бы чужды европейцам. Будучи гражданином Европейского союза, я ценю смелость этих инициатив, и уверен, что они послужат сильным катализатором позитивных изменений. Будучи профессиональным инвестором, карьера которого началась в Канаде в период бума цен на сырьевые товары, возникшего с приходом Китая во Всемирную торговую организацию, это вызывает во мне самые теплые воспоминания. Почему так?
Согласно расчетам международной консалтинговой компании McKinsey, в ближайшие 30 лет Европе придется потратить свыше 28 трлн евро для достижения углеродной нейтральности.
Внушительная сумма. Для сравнения, по данным Goldman Sachs, Китай инвестировал в свой экономический рост в период с 2001 по 2011 год около 15 трлн долларов (по нынешним меркам). Это оказало ошеломляющее влияние на цены на сырьевые товары.
С полным переходом от экономики, основанной на углероде, Европу ждет не менее великий исторический рывок, чем экономический бум Китая в начале этого тысячелетия. Однако столь масштабные изменения грядут не только в Европе. Правительство Байдена пытается ввести законодательные механизмы, которое позволят США достичь углеродной нейтральности к 2050 году. Аналогичная цель стоит и перед Китаем, но к 2060 году.
Некоторые из крупнейших мировых компаний выбрали еще более агрессивный подход, чем их правительства. Например, основатель и генеральный директор Amazon Джефф Безос заявил в недавнем письме акционерам, что Amazon семимильными шагами приближается к своей цели использовать 100% возобновляемых источников энергии, которую планируется достичь уже к 2025 году – на пять лет раньше, чем планировалось изначально. Более того, компания уже является крупнейшим покупателем возобновляемых источников энергии в США.
В результате всех инвестиций и преобразований в инфраструктуре зеленой энергетики ни на одно другое сырье не будет столь массового спроса, как на медь.
Goldman Sachs, которые являются рупором зеленой экономики с отведенной ей ролью двигателя экономического подъема, 13 апреля 2021 года опубликовали весьма убедительный доклад под названием «Медь – это новая нефть», который содержит ряд смелых заявлений. Прежде всего, как подчеркивается в докладе, декарбонизация невозможна без меди, и нельзя недооценивать ту решающую роль, которую медь будет играть в достижении целей Парижского соглашения в области климата. Во-вторых, собранная ими доказательная база свидетельствует о том, что переход от углеводородов к возобновляемым источникам энергии, электромобилям и аккумуляторам приведет к беспрецедентному увеличению спроса на медь. Наконец, они подсчитали, что рынок меди совершенно не подготовлен к резкому скачку спроса. Таким образом, они прогнозируют, что «к 2030 году разрыв между спросом и предложением составит 8,2 млн тонн, что в два раза превышает разрыв, который повлек за собой рост цен на рынке меди в начале 2000-х годов».
В результате этих факторов Goldman Sachs ожидает, что цены на медь должны вырасти до 15 тыс. долларов за тонну, чтобы мотивировать медедобывающие компании увеличить объем выработок. Для возобновления добычи меди на некогда действовавших или заброшенных рудниках требуется около 2-3 лет, а на разработку новых месторождений, что называется, «с нуля» может уйти более 8 лет.
Едва успели медедобывающие компании оправиться от спада пиковых значений прошлого цикла, достигнутых в 2011 году, как к концу 2017 года в результате торговой войны Трампа с Китаем цены на рынке снова стали падать. Начавшееся восстановление вскоре было бесцеремонно прервано пандемией Covid-19. Такая волатильность стала препятствием для принятия рисков среди производителей меди и привела к задержкам в графиках выработок, что привело к нынешнему ожидаемому разрыву между спросом и предложением.
Учитывая, какой объем первоначального капитала необходим для строительства рудников и времени для запуска производства, добывающие медь компании не слишком спешат инвестировать в создание нового предложения, поскольку нынешняя ситуация такова, что их банковские счета исправно пополняются благодаря почти рекордным ценам на медь (9300 долларов за тонну), что позволяет им уменьшать долю заемных средств и возвращать капитал акционерам.
Планирование новых рудников сопряжено не только с огромными финансовыми обязательствами, но и с множеством других усложняющих факторов, особенно что касается политических и экологических рисков. Рудник, находящийся в процессе разработки, невозможно просто перенести в другое место в случае ухудшения политического климата в стране. К тому же, когда добыча меди начинает приносить доход, ровно в этот момент, что интересно, местные органы власти, как правило, изъявляют желание пересмотреть условия договора.
Кроме того, нигде нет более сложного процесса получения всех необходимых разрешений от экологических служб, чем на рынке развитых стран. Сегодняшние инвесторы требуют самых высоких стандартов в области окружающей среды, социальных вопросов и внутрикорпоративных отношений (ESG), и, учитывая специфику горнодобывающей отрасли, ее представители должны приложить особые усилия, чтобы продемонстрировать ответственное и устойчивое сотрудничество со всеми заинтересованными сторонами.
Так возникают противоречия – все хотят зеленую энергетику, но никто не хочет новых рудников: пристально будет вестись поиск компаний, которые смогут обеспечить необходимый объем добычи металла для зеленого будущего.
Сочетание этих факторов и присущих отрасли рисков означает, что горнодобывающие компании торгуются по более низким ценам, чем их аналоги в других секторах. Более того, возведение шахт – трудное дело, и зарабатывающие землеройными работами люди, как правило, не самые лучшие маркетологи. Но можете не сомневаться – медедобывающие компании намерены озолотить своих инвесторов и только выиграют от переоценки рыночных возможностей отрасли.
Возьмем в качестве примера одного из крупнейших в мире производителей меди. В своем последнем квартальном отчете Freeport McMoran (FCX) заявили, что при цене меди в 4 доллара за фунт (8800 долларов за тонну) показатель EBITDA в 2022-2023 годах составит 12 млрд долларов, а операционный денежный поток – 8 млрд долларов. Если бы цена за фунт меди была на десять центов выше или ниже, эти суммы изменились бы на 425 млн и 325 млн долларов соответственно.
С учетом этих данных, если бы цены на медь выросли до намеченного Goldman Sachs уровня, т.е. до 15 тыс. долларов за тонну или 6,80 доллара за фунт, то показатель EBITDA FCX составил бы 23,9 млрд долларов ($12 млрд + $425 млн х 28), а операционный поток наличности – 17,1 млрд долларов.
Это огромные цифры для компании, текущая стоимость которой установлена в размере 67,1 млрд долларов.
Для сравнения, Goldman Sachs прогнозирует, что для Tesla показатель EBITDA в 2023 году составит немногим более 13 млрд долларов. Это чуть меньше половины того, что моли бы заработать FCX, хотя стоимость акций компании оценивается в одну десятую часть стоимости Tesla.
Здесь, вероятно, от меня ожидается комментарий относительно таких металлов аккумуляторных батарей как литий, никель и кобальт, которые будут пользоваться большим спросом на рынке электромобилей (ЭМ). Да, разумеется, возможности на рынке есть и в их отношении, но будьте очень осторожны, поскольку рост объемов производства и продаж ЭМ напрямую зависит от снижения затрат на аккумуляторы. Производители электромобилей и производители аккумуляторов сделают все возможное, чтобы снизить затраты на аккумуляторы, тем самым уменьшив разницу в цене между транспортными средствами с электродвигателем и двигателем внутреннего сгорания. Однако, производителям ЭМ не удастся избежать закупки меди, заменив ее другим металлом, если только не по совершенно абсурдным ценам, что стало бы феноменальным событием для производителей меди.
Из недавнего комментария легенды горнодобывающей отрасли Мика Дэвиса изданию Financial Times:
«Долговременные изменения, приведшие к значительному увеличению спроса на сырье в период индустриализации Китая, принесли мне большую выгоду. Сегодня такие изменения реализуются силами государственного регулирования – не нужно строить догадки относительно [экономического] роста. Есть структурный рост, и правительства государств постараются, чтобы это все произошло».
Взятый развитыми странами курс на переход к устойчивому производству энергии и электрификацию экономики наиболее значимым образом повлияет на всю нашу дальнейшую жизнь. Однако политики забыли посоветоваться с той самой отраслью, от которой зависит наиважнейший из факторов – медь, тем самым, открывая возможность для инвестиций в медь целому поколению инвесторов.